17 ways to love rocks

Манифест радикальной любви к земле

Со всей авторитарной уверенностью заявляю — если нас что-то и спасет, то это будет не прогресс и технократия, также это будет не духовность и эзотерика, больше всего шансов на это у радикальной любви к земле.
Когда мы прикасаемся к камню, когда садимся на траву, когда аккуратно обходим лишайники на тропе — в этом нет сакрального, но есть любовь.
Технократический мир также дистанцирован от природы, как и мир эзотерического знания. Сакральное отношение к природе создает дистанцию: обожествляя дерево, мы выбираем поклоняться ему как святому, но не знать его процессов; в бережном узнавании биохимических процессов в почве кроется любовь.
Этот манифест — призыв присоединиться к моей практике радикальной любви к природе через узнавание ее процессов, через научное и поэтическое, через пространство для наблюдения за естественными процессами (экосистема), вместо процессов, где главный актор это человек (сад). Давайте радикально любить природу и быть к ней бережными и наблюдательными. Давайте видеть в статичном камне агента среды, который двигается в геологическом времени, давайте видеть в сорняке — пионера, который возрождает экосистему.

A Manifesto for Radical Love of the Earth 

With all authoritarian confidence, I declare: if anything saves us, it won't be progress or technocracy, nor will it be spirituality or esotericism. Radical love of the earth has the best chance. When we touch a stone, when we sit on the grass, when we carefully avoid lichens on a path—there is no sacredness in this, but there is love. The technocratic world is as distanced from nature as the world of esoteric knowledge. A sacred attitude toward nature creates distance: by deifying a tree, we choose to worship it as sacred, but not to understand its processes; in carefully understanding the biochemical processes in the soil lies love. This manifesto is a call to join my practice of radical love for nature through understanding its processes, through the scientific and poetic, through a space for observing natural processes (the ecosystem), rather than processes where the main actor is human (the garden). Let us radically love nature and be careful and observant of it. Let us see in a static stone an agent of the environment that moves in geological time; let us see in a weed a pioneer that revives the ecosystem.

Un Manifiesto por el Amor Radical a la Tierra 

 Con toda la confianza autoritaria, declaro: si algo nos salva, no será el progreso ni la tecnocracia, ni la espiritualidad ni el esoterismo. El amor radical a la tierra tiene la mejor oportunidad. Cuando tocamos una piedra, cuando nos sentamos en la hierba, cuando evitamos cuidadosamente los líquenes en un camino, no hay sacralidad en ello, pero sí amor. El mundo tecnocrático está tan distanciado de la naturaleza como el mundo del conocimiento esotérico. Una actitud sagrada hacia la naturaleza crea distancia: al deificar un árbol, elegimos venerarlo como sagrado, pero no comprendemos sus procesos; en la comprensión profunda de los procesos bioquímicos del suelo reside el amor. Este manifiesto es un llamado a unirse a mi práctica de amor radical por la naturaleza a través de la comprensión de sus procesos, a través de lo científico y lo poético, a través de un espacio para observar los procesos naturales (el ecosistema), en lugar de los procesos donde el protagonista es el ser humano (el jardín). Amemos radicalmente la naturaleza y seamos cuidadosos y observadores de ella. Veamos en una piedra estática un agente del medio ambiente que se mueve en el tiempo geológico; veamos en una maleza un pionero que revitaliza el ecosistema.

в день когда я умру,

я буду среди красивых скал
холодных на вид, но с теплым бризом
и легкими солеными брызгами иногда.
в высокой траве, или мхе — уже попрощавшись с дочерью, с ее сыном, уже попрощавшись с мужем, окруженная духами предков, и чайками. Буду в любимой одежде, которая мне идет, и всеми моими кольцами. Я буду петь, рисовать, танцевать на ветру, и со мной будет любимая еда — сырники, йогурт, черника, много черники. И мхи и свет на них будут удивительно красивы, как всегда, когда мне так хотелось жить.     

On the day I die, 

I'll be among beautiful rocks, cold to the eye but with a warm breeze, and sometimes a light salty spray. In tall grass or moss—having already said goodbye to my daughter, to her son, to my husband, surrounded by the spirits of my ancestors and seagulls. I'll be wearing my favorite clothes that suit me, and all my rings. I'll sing, draw, dance in the wind, and my favorite food will be with me—syrniki, yogurt, blueberries, lots of blueberries. And the moss and the light on it will be amazingly beautiful, as always, when I so longed to live.

El día que muera, 

estaré entre hermosas rocas, frías a la vista, pero con una brisa cálida y, a veces, una ligera salinidad. Entre la hierba alta o el musgo, tras haberme despedido de mi hija, de su hijo, de mi marido, rodeada de los espíritus de mis antepasados ​​y de las gaviotas. Llevaré mi ropa favorita, que me sienta bien, y todos mis anillos. Cantaré, dibujaré, bailaré al viento, y mi comida favorita estará conmigo: syrniki, yogur, arándanos, muchos arándanos. Y el musgo y la luz sobre él serán increíblemente hermosos, como siempre, cuando tanto anhelaba vivir.